Нет чужих бед - Страница 88

— Трудная задача, если скопом, — предположил Шарим. — Мы ведь не согласимся.

— Ты в столице людей, — тихо молвил Фоэр. — Не дерзи и прекрати недооценивать их. И сверх того имей уважение к старшим, слушай, а не трепли языком.

— Именно слушай, — грустно кивнул сотник. — Маэстро совсем плох. За жизнь он держится, как распоследний упырь. Смотреть страшно, клянусь белым светом Адалора. Так боится его суда, что готов на все… Хотя проповедовал нам перед Большой охотой, что чада Белого певца должны радоваться встрече с подателем жизни, коль не грешны.

Сотник смолк и некоторое время сидел, бессмысленно глядя в мостовую. Орлис испуганно отметил, что у мужчины дрожат руки. Не крупной дрожью, но безостановочно, словно его всерьез знобит.

— Как действует ваше тварье убеждение? — тихо уточнил сотник, не поднимая головы. — Может, я уже поддался и себя не помню, а?

— Для настоящего воздействия требуется постоянный контакт в течение по меньшей мере полной связки, — отозвался Фоэр, устраиваясь рядом и передавая сотнику флягу. — Ощущаться может по-разному. Часто внушению сопутствует неспособность вспомнить сны. Еще допустимо небольшое головокружение, даже двоение в глазах, но это реже. Восторг уверенности в себе и несомненности решений тоже бывает. Или резкое повышение оценки своих возможностей. По-разному действует, понимаешь?

— Все, что перечислил, не мой случай, — хмуро отметил Дифр. — Жалко мне его.

— Что-то произошло? — испугался Орлис.

— Ночью у маэстро приступ был, — поморщился светец. — Понесли его из спальни прямиком в башню. Там до сих пор и он, и все прочие высшие. Как я понимаю, Златоголосый до следующей ночи не дотянет.

— Дальше, — мягко попросил Фоэр.

— Что — дальше? — Светец уткнулся лицом в ладони. — Тошно мне. Лучше бы я ничего не видел и не слышал. Маэстро хрипит и требует крови, как озверевший упырина. Служители то руки Архе режут, то норовят остановить кровь. Потому что самим полечиться не вредно. Одного уже крепко скрутило, приступ у него, трясется весь. Внизу, под башней, людишки служителей и грифов бегают, записочки беспрестанно носят. Через моих светцов наверх, в башню передают. Те ко мне несут. Всякого я начитался, покуда служители смекнули, что к чему, да нас от охраны отстранили. Гласеней недоученных поставили да глухих стражей, что для особых случаев предназначаются. Но прежде того кой-чего я передал. И несколько клоков утаил.

Сотник обреченно смолк и полез в потайной карман, расстегнув кафтан почти до самого пояса. Перебрал кривые мятые обрывки. Выбрал два и сунул в руку Фоэру. Тот расправил, прочел и задумался. Шарим некоторое время терпеливо ждал пояснений, потом не выдержал и стал их добиваться активно и шумно. Старший ампари осмотрелся и решительно потащил всех в дом, подальше от посторонних глаз и ушей.

— Там все кровью залито, — очнулся сотник, устроившись на скамье и напившись воды, поданной Фоэром. — Арха совсем бледный, но, нелюдь проклятый, выглядит довольным. Он им о щелях на острове Ролла поет почище гласеня. Внушает, значит. Признаки, что ты мне сейчас указал, имеются: служителей распирает от собственной значимости. И головокружение у них самое настоящее. Самое противное то, что никому, кроме вампира, дела нет до демонов и угрожающей нам войны. Орут — себя не слышат. Пробуют определить имя нового маэстро, но пока не могут выбрать, кто им выгоднее. Я этому нелюдю говорю: беги, пока еще на ногах держишься. А он твердит, что теперь от его слов не отмахнутся. Они с кровью глубоко впитаются.

Фоэр положил на стол две записки, спрятанные сотником, и глянул на Шарима. Подвинул чуть вперед одну.

— Здесь сказано, что самое позднее через три дня в столицу попадет еще один вампир. И Арху можно обращать. Он слишком молод, силен и опасен.

Сотник взял себя в руки, выпрямился и коротко кивнул, подтверждая слова ампари. Указал на вторую записку.

— Мне предложили тайно доставить Арху во дворец, к самому эргрифу. Наш правитель тоже стар. Как и маэстро, он нуждается в крови. Обещает озолотить сотника, то есть меня. Что делать станем? Я не верю, что Адалору угодно то, что творят служители. И еще я думаю, что в Архе теперь уже осталось очень мало крови, решать надо быстро. Демоны придут, он не врал. Кто их отражать будет?

— Выкрасть лорда можно? — деловито уточнил Фоэр.

— Полагаю, нет. Он плох. Выглядит не похожим на себя, каким я его помню по дороге. Весь золотой, кожа только что не светится, с человеком не перепутать. Как вывезем? Опять же вокруг башни стоят гласени и иная стража. Далее — три сотни светцов. Еще дальше — люди эргрифа, их много и у них свой интерес.

Сотник сухо усмехнулся, осмотрел комнату и всех, кто в ней собрался. Пожал плечами:

— Я точно сошел с ума. Думаю, как спасти отродье!

— А если передать его эргрифу? — задумчиво предложил Фоэр. — И потом выкрасть?

— Нет. Все, что происходит сегодня, повторится, — отрезал сотник. — Только охрана во дворце другая, туда вовсе не пробраться. И краснокожие настороже, их у правителя не менее дюжины.

— Раз совсем плохо, остается только признать себя недорослем и позвать папу, — вздохнул Орлис. — И капитана.

— Пока доберутся, — отмахнулся сотник.

Орлис презрительно фыркнул, добыл из-за ворота и погладил некрупную жемчужину на шейной цепочке. Прошептал пару невнятных слов, прикрыл глаза. С облегчением вздохнул, улыбнулся.

— Вроде справился я. Ничего не разрушил, используя магию призыва. Трудно у вас заклинать. Прямо ювелирная работа. Скамейку двигайте. Будем объяснять, что к чему. Ох, хорошо бы, мама еще не вернулась, иначе влетит мне.