Нет чужих бед - Страница 43

Спать в такую погоду — благодать, если ты умен и опытен, выбрал нормальную палатку, не поскупился, не поддался на рекламные заманухи для наивных. А также приехал в числе первых, возвел свою крепость на холме и даже выкопал ров, как подобает настоящему рыцарю, готовому выдержать любую осаду. Тем более вот она, прекрасная дама Евгения. Блаженно спит, и нет ей дела до ливня, вспышек молний и грохота ночной грозы. Заткнула уши — удачно, вовремя. Сползла под самый бок, накрылась до макушки курткой.

Ветер рванул ткань тента, уперся в нее, резко дернул. Хотя какой же это ветер? Знакомый сигнал: короткий толчок — длинный — длинный…

Так любил шутить Леха. И называл свою манеру «подсечка». Делал вид, что он рыбак, натянутая струна палаточного троса — леска, а друзья, само собой, глупая рыба. Дерни их — и впустят, и накормят, и от дождя спасут, и одежкой сухой обеспечат. Леха — он ведь безнадежный человек, одиночка. Голодный, веселый и внезапный.

Максим пробрался к выходу, расстегнул молнию и сердито втащил гостя, пихая к самой стенке, полушутливо совестя видом кулака у самого носа и хоть так мешая разбудить жену. Благо палатка большая. Высокая, просторная, двухкомнатная — крепость, сказано ведь!

Незваный гость, как известно, хуже татарина. Особенно когда он штурмом берет крепость не в одиночку, а прихватив с собой совершенно постороннего субъекта с самой натуральной тевтонской внешностью.

Рассмотреть это удалось в свете фонарика, едва оба стащили штормовки и уселись, блаженно вздыхая и радуясь теплу и сухости. Тевтонец вежливо кивнул, крепко и коротко пожал руку. Назвался Геной, испортив тем все впечатление. Сухой, несуетливый, с жестким породистым лицом крестоносца. Да еще это сосредоточенное выражение — ну прямо при исполнении рыцарского обета по вызволению Гроба Господня из лап неверных! Короткий ежик стальных волос, мелкие цепкие глаза невнятного темного оттенка, ровная линия губ. Зигфрид, Вильгельм или, на худой конец, Фридрих какой-нибудь. Но никак не Гена!

— Макс, старина, жрать хочется невыносимо, — знакомо начал Леха, пропустив необязательное с его точки зрения приветствие. — Хоть хлебушка, хоть джинсы вареной, а?

— Во что ты вляпался на сей раз?

— Обижаешь! — Пытающиеся быть честными карие глаза приметно косили и щурились. — Все у меня тип-топ. Солидно скучаю. Работа — дом, дом — работа. Третий год без происшествий. Люську помнишь? Вот, сама нашла, сама за шиворот взяла и воспитывает. Того и гляди, женюсь. Я вас с Женькой хотел в гости позвать.

— Что помешало?

— Жениться? — усердно не понимал Леха. — Ты радио слушаешь? Про телевизор молчу, ты его не уважаешь.

— Прекрати паясничать и убавь пыл, — резко оборвал Максим. — Знаю я тебя. Чем громче вопли, тем гуще сопли, так это диагностировала Женя.

— Через три дня миру конец, — заунывным тоном сообщил Леха, усердно отжимая с довольно длинных и неопрятных волос «слезу» на собственную щеку. — Утром по ящику сказали, что Тунгусский метеорит был пристрелочным, а основной удар — вот он. Шарахнет так, что мотанемся невесть куда и на Юпитере могилки оформим. В общем, с горя помру холостым, как жил. А если не помру, точно женюсь. Иначе меня либо Люська удавит, либо сам с голодухи копыта отброшу.

Максим зевнул и подвинул к себе рюкзак. Верить в то, что мир исчезнет окончательно и бесповоротно, никак не получалось. Паника на телеэкране носила столь привычный характер борьбы за рейтинг, что не вызывала никаких эмоций, кроме отвращения. Официальные власти, и отечественные, и зарубежные, куда сильнее тревожили своими слитными и единогласными опровержениями.

У нас ведь как? Если готовы под поезд лечь и руку себе оттяпать, обещая стабильность, значит, затевают нечто внушительное по масштабу и гадкости последствий. Впрочем, какой смысл гадать, если изменить ничего нельзя? И стоит ли тратить нервы на столь глобальные проблемы, когда и локальных вдруг стало многовато с прибытием Лехи… Ну какого лешего приволок совершенно чужого человека сюда, да еще посреди ночи? И кто этот странный Гена? Говор акающий, столичный. А до столицы больше четырех тысяч километров. Хорошо хоть, не наглый парень, не лезет командовать и вообще пока выглядит куда более вменяемым и приятным гостем, чем Леха.

Безмолвно обсуждая с самим собой наблюдения, Максим извлек хлеб, колбасу, подтянул стоящий в сторонке большой термос. Тевтонец Гена скинул с плеча сумку и добавил без единого звука банку консервов, помидоры, зелень и сыр. Хороший такой сыр, двух сортов. Дорогущий бри и второй, мелкодырчатый и явно более демократичный по цене. Ух ты, даже салфетка у него имеется! Расстелил, ловким движением извлек из-под куртки нож, взялся резать и раскладывать припасы. Аккуратно, ровно, педантично, периодически парируя лезвием попытки Лехи начать праздник раньше остальных.

Соорудив на салфетке вполне аппетитный натюрморт, Гена изящным жестом извлек из недр своей волшебной куртки плоскую флягу. Вопросительно взболтал. Максим без возражений поставил стаканчики. Пластиковые, одноразовые, как-то сразу подпортившие вид на внеплановый ужин, превратив его в обычный закусон. Пить в общем-то не хотелось. С незнакомым человеком, среди ночи, невесть что и без повода…

— Я к вам за советом, — стал строить мосты Гена. — Фэнтези читаю мало. Ролевик из меня никакой. Но жена очень хочет побыть, извиняюсь за выражение, дриадой. А когда вот-вот на Юпитер выселят — стоит ли спорить и портить настроение? Леха удачно подвернулся, сайтик показал, посоветовал к вам обратиться. Что и делаю. Жена приедет утром. Палатку я купил, арбалет приобрел, кольчугу, можно сказать, с боем взял. Что дальше?